Аскетизм Дзен
Религия дзэн появилась в истории параллельно с индийским буддизмом, хотя последователи дзэн говорят, что их религия существовала всегда. Махавира, «Великий герой», который жил примерно в одно время с Буддой, считался последним в династии учителей, уходящей корнями на миллионы лет назад — было двадцать четыре поколения джайнов, «завоевателей», или тиртханкар, «строителей мостов». Некоторые ученые считают, что и джайнизм, и буддизм сохранили элементы древнеиндийской религии, отличавшейся от ведической религии ариев.
Джайнизм был более аскетичным, чем срединный путь буддизма, и его называли атеистическим или, вер-
79
нее, транстеистическим, поскольку он принимал индуистских богов только как помощников джайнов. Родители Махавиры были последователями Джайны, Паршвы. Они вели очень строгую жизнь и в конце концов отказались принимать пищу и умерли от голода, избежав таким образом появления другой кармы, которая могла бы привести их новому перерождению. Они стали богами и со временем должны были достичь полного освобождения, конца всех мучений и нирваны*.
О Махавире говорили, что он спустился с небес, как Будда, и принял форму зародыша в матке своей матери. Писатели-монахи не смогли устоять перед тем, чтобы не украсить эту историю чувственными подробностями. Матери приснился счастливый сон, в котором, помимо других четырнадцати благоприятных знаков, она увидела великую богиню Шри, чье тело в рукописи описано в возвышенных выражениях. Руки и ступни ее подобны четырем листьям лотоса; у нее округлые икры, колени с ямочками, пухлые бедра, каждое из которых похоже на хобот слона; большой красивый живот с кромкой мягких черных волос, талия, которую можно охватить одной рукой, похожие на чаши груди, прелестное лицо, глаза, чистые, как лилии, и сверкающие черные волосы, заплетенные в косы**.
Будущая мать поднялась со своего ложа «быстро и легко, с осанкой королевского лебедя» и рассказала мужу о своих снах. Однако до того в истории говорилось, что ребенок был зачат родителями-браминами, наслаждавшимися «благородными и позволительными удовольствиями человеческой природы», а позже боги перенесли эмбрион в матку правительницы Кшатрии, при этом с него сняли все «нечистые частицы» и нанесли «чистые частицы». Обмен младенцами встречается так-
* Acharanga Sutra, 2.16. ** Kalpa Sutra, 36.
80
же в сказках о Кришне, но здесь, похоже, история поворачивает таким образом, чтобы объяснить унаследованные младенцем лучшие качества браминского и кшатрийского народов*.
Муж Кшатрии, будущий отец Махавиры, призвал толкователей снов, чтобы они объяснили ему переживания жены, и те объявили, что, как и Будда, младенец станет либо мудрым монархом, либо джайном. Мальчик родился в касте воинов-правителей в ночь, «когда воссиял божественный блеск из-за того, что многие боги и богини спускались с небес и восходили в небеса», и вселенная сияла единым светом. Он вырос умным, необыкновенно красивым, сдержанным, удачливым и скромным, вел обычную жизнь мужчины, женился на женщине по имени Яшода, которая родила ему дочь. Однако школа дигамбара отрицает этот брак, так как целибат почитался превыше добродетельного брака.
В возрасте тридцати лет, после того как родители ушли в мир богов, Махавира передал свое королевство и состояние на попечение брата. Он покинул дом, снял с себя все украшения и наряды и вырвал пять клочьев волос, чтобы на себе познать, каково состояние бездомного человека. Махавира носил одежду год, а потом стал бродить голым и принимать милостыню. Он укрощал свое тело более двенадцати лет, а затем просветлился, стал джайном и прозрел все о богах и людях. Он бродил повсюду, учил закону мужчин и женщин до тех пор, пока не умер в возрасте семидесяти двух лет, став совершенным, Буддой, окончательно освободившись от всех страданий в последней нирване.
Джайнизм — орден аскетов, но, несмотря на то, что спасения достигали только монахи, он имел много последователей. Для того чтобы войти в нирвану, человек
* Род браминов — царский, род кшатриев — род воинов, способный наделить потомка мужеством, бесстрашием и силой воли.
81
должен порвать со всеми узами, избавиться даже от одежды. Центральный свод законов джайнизма содержал правило о наготе. Жителям более холодных регионов Северной Индии разрешалось носить белые одежды, и их называли «шветамбары», «одетые в белое». Наиболее рьяные последователи джайнизма всегда ходили голыми, их называли «дигамбары», «одетые в облако». В наши дни большинство монахов обеих школ носят одежду, по крайней мере в общественных местах. Однако в современном религиозном движении адживикас запрещается носить даже набедренную повязку. Джайнисты по-прежнему утверждают, что нагота необходима для достижения нирваны, в которую в наши дни способны войти немногие, если вообще кому-нибудь это удается.
Монахи и монахини дзэн живут в аскезе. Они не сбривают, а вырывают волосы во время инициации; очень мало едят, часто постятся, поэтому множество монахов умирает от голода. Монахи принимают пять обетов: не лишать жизни живых существ, не воровать, не убивать, не позволять себе вступать в соитие и не владеть имуществом. Недопустимость убийства (a-himsa) в наши дни интерпретируется как ненасилие, и в большинстве индийских религий его понимают буквально. Употребление в пищу мяса и лишение живых существ жизни запрещалось как монахам, так и мирянам. Джайнисты не могли стать фермерами из страха убить животное или насекомое, и поэтому многие из них становились торговцами и богатели. Монахи особенно внимательно относились к правилу сохранения жизни всему живому, они носили на лице повязки и мели перед собой дорогу, чтобы не раздавить насекомых.
Монахов дзэн предупреждали об опасностях, связанных с общением с женщинами: «Те, кто вступает в соитие с женщинами, не лучше обычных мужей, а они не монахи». Поскольку «в этом мире мужчин естественным образом тянет к женщинам», тот, кто отвергнет их, с
82
легкостью исполнит свой монашеский долг. Ибо мудрый человек понимает, что «женщины — это трясина» и «отравленные шипы». Искушения описывались особенно подробно: женщины подбирались к монахам, показывали им свои подмышки, низ живота, уговаривали их прилечь на удобную кровать. Монах не должен смотреть на них или идти с ними рядом, входить в дом без сопровождающего, разговаривать с собственными дочерьми, или рабынями, или с будущими послушницами один на один. Тот, кто разговаривал с женщинами, обязан был заниматься медитацией. Но некоторые все-таки пытались балансировать, занимая промежуточную позицию между хозяином дома и монахом. Строгие наказания — ампутация кисти или стопы — предназначались для прелюбодеев, хотя подобная кара больше относилась к гражданским, чем к монашеским наказаниям.
Красочно описывались пределы, до которых мог пасть монах, если его поглощала страсть к женщине. Если женщина поработит мужчину, она заставит его выполнять все свои поручения: хитростью упросит купить ей фрукты, раздобыть хворост для костра, раскрасить ей ступни, потереть спину, купить духи, украшения, пудру, зонтик, шлепанцы, веер, расческу, ленточку, зеркало, зубную щетку, орех бетель, иголку, нитку, ночной горшок, корзинку, ступку, кувшин для воды. Мужчину попросят выкопать яму для уборной, подержать ребенка, вставать по ночам, чтобы убаюкивать его как нянька, стирать одежду как прачка и стать вьючным животным или вообще никем. Следовательно, монах не должен обращать внимания на мольбы женщин, понимая, что их опасные просьбы не пойдут ему на пользу, и поэтому он должен воздерживаться от женщин, как и от других грехов и заблуждений, и скитаться, пока не достигнет окончательного освобождения*.
* Sutra Kritanga, 1,4.
83
Таким образом, женщины — это «дьяволицы», на чьей груди отрастают два куска плоти. Они постоянно меняют свое мнение, соблазняют мужчин и обращаются с ними как с рабами. Тому, как положить конец заблуждениям, учит история о царе Нами, который развлекался в «обществе прекрасных дам своего сераля», получал удовольствие, сравнимое с райским наслаждением, но затем просветлился и понял их истинную натуру. Он передал престол своему сыну, отошел от дел и поселился в уединенном месте. В его владении возник пожар, и Индра, царь богов, спустился с небес, чтобы посмотреть, что происходит. Он сказал Нами, что его дворец загорелся и что ему нужно позаботиться о своем гареме, однако Нами спокойно ответил: «Все, не имеющие собственности, счастливы; в городе, охваченном пожаром, не горит ничего моего; для монаха, который оставил своих сыновей и жен и который отошел от всяких дел, не может случиться ничего ни хорошего, ни дурного». Индра похвалил царя за аскетизм, вновь и вновь почтил его своим визитом, а затем поднялся на небеса, и при этом «его корона и серьги чудесно переливались»*.
Миряне — последователи дзэн, принимали пять обетов, сходных с монашескими. Обет непорочности состоял в том, что человек должен всегда хранить верность своей жене, не вступать в брак с ребенком и не вступать в связь с женщиной, на которой не может жениться. Священники-брамины были домашними капелланами у мирян, последователей джайнизма, и совершали обряды во время церемоний, связанных с браком, рождением и смертью. Каждая школа утверждала свои возрастные рамки вступления в брак; как правило, девушки выходили замуж в возрасте четырнадцати или пятнадцати лет за парней девятнадцати-двадцати лет, хотя дигамбары обычно выдавали своих дочерей замуж в десять — две-
* Uttaradhyayana, 8—9.
84
надцать лет. В школе шветамбара было позволено вторично жениться при живой жене, если у нее не было детей. У дигамбаров это было запрещено. Все школы следовали общепринятой индийской практике запрета повторного брака для вдов, поскольку тот, кто освободился от мирских уз, не должен стремиться вновь обрести их. И тем не менее все секты разрешали вдовцам жениться. Женщины дзэн традиционно держались в уединении. А под влиянием мусульманства они приняли затворнический образ жизни как защиту и знак высокого социального положения*.
Отгородившись от многих мирских занятий, джайнисты богатели, занимаясь торговлей, а их великолепные храмы свидетельствуют о щедрости патронов — королей и купцов. Эти роскошные храмы, которые можно обнаружить во многих районах Индии, удивительны для религии, отрицающей все мирское. Самый знаменитый храм находится на горе Абу, где холм венчают пять прекрасных строений. В другом храме, в Гвалиоре, сохранились огромные статуи, они высечены в горе, как в Шравана Белагола в Южной Индии, где двадцатиметровая обнаженная мужская фигура возвышается во дворе храма. По бокам от этого громадного джайна стоят муравейники, на его ногах и бедрах высечены вьющиеся растения, а на лице написаны спокойствие и безмятежность.
Среди всех храмов Кхаджурахо по крайней мере треть принадлежит дзэн; и все эти сооружения украшены рядами статуй. Самая большая из них — статуя третьего джайна — Паршвы. Вокруг него множество полуобнаженных мужских и женских фигур, напоминающих те, что украшают индуистские храмы. Некоторые из этих статуй изображают девушек, надевающих украшения, одна из них вынимает из ноги занозу; есть и скульптур-
* См. S. Stevenson, The Heart of Jainism, 1915, ch. 9.
85
ная группа — мужчина и женщина, они нежно склоняются друг к другу, она смотрит на него с обожанием, рука мужчины обвивает ее талию, а другой рукой он гладит ее полную грудь.
Живопись и книжные иллюстрации дзэн во многом совпадают с индуистскими. Свастика — самый распространенный древнеиндийским символ; считается, что он происходит либо от солнечных лучей, либо от йони. Магический слог ОМ — ядро многих индуистских и джайнистких янтрических диаграмм. Джайнистские космограммы изображали вселенную с семью океанами, которую толковали как космическое тело с ОМ в центре. Индийские космограммы, к которым относились и джайнистские, иллюстрировали скорее традиционные индийские идеи, чем специфически тантрические. Они интеллектуальны и для тантры слишком бесстрастны, хотя они и использовались тантристами в качестве изображений человека и универсальных тел. Джайнизм принял некоторые тантрические методы, но ни одного из тех, что относились к «левой руке» этого течения. Учения тантры, появившиеся в VI веке, если не раньше, привели к составлению индуистских и буддийских текстов, оказали влияние на иконографию дзэн и способствовали уточнению их пантеона и ритуалов.
В храмах дзэн много культовых фигур, центральная из которых — Джайн, находящийся на том же месте, где в индуистских храмах находится лингам Шивы. Над ним шпиль, символизирующий мир-гору, Маунт-Меру, от центра которой простираются континенты и моря, отображаемые в космограммах, а нижние склоны заполнятся небесными и земными существами. Согласно поверьям дзэн, люди приходят к высшей форме бытия сквозь миллионы возрождений. Джайнисты считают, что существует множество душ, что противоречит индуистскому и тантристскому взгляду, в соответствии с которым, отдельные души — это искорки одной единой души. Все
86
души, по учению дзэн, могут обрести нирвану, если освободятся от кармы и будут жить вечно в уединении на вершине вселенной. Иконы дзэн изображают освобожденную душу в виде обнаженного мужчины без всяких украшений.
Крайняя форма аскетизма дзэн, вероятно, послужила причиной того, что у джайнизма было мало последователей. И сегодня их число составляет менее трех миллионов (из шестисот миллионов индийцев, согласно последней переписи). Даже буддийский срединный путь, который практиковался в Индии свыше тысячи лет, был фактически уничтожен вторгавшимися воинами-исламистами, разрушавшими монастыри и памятники, и возрождающимся индуизмом. Дзэн выжил, пусть и с небольшим количеством последователей, по-видимому, потому, что он был менее зависим от монастырских орденов, чем буддизм. Кроме того, у дзэн были могущественные покровители.
